— У этого есть несколько причин. Во-первых, у меня с детства была непреодолимая тяга к медицине. Я даже мечтала стать хирургом. Но так сложилось, что в итоге я погрузилась в мир сухих цифр и финансовых отчетов. Во-вторых, как-то один дорогой для меня человек серьезно заболел. Он проходил длительное лечение. И я поняла, что в этой ситуации могу помочь только одним — поддержать его.

Это очень важно, чтобы у больного в такой момент был кто-то рядом, кто его выслушает и поймет, кто просто поделится человеческим теплом и проявит заботу. Потому что от настроя зависит многое. Хорошее настроение и позитивный курс на выздоровление улучшают показатели и общее состояние в целом.

Поэтому, когда я увидела объявление о наборе в школу больничных клоунов, сразу же, не задумываясь, отправила заявку, так как понимала, что это важно и нужно для всех тех людей, которые сейчас находятся в процессе лечения. Я пришла в больничную клоунаду через понимание, что человеку нужен человек. И вот уже два года я в ней.

— Лично мне было, достаточно, тяжело в начале. Я подошла к этому предельно ответственно, а потому первые несколько месяцев ходила только на наши внутренние обучающие занятия. Откладывала практику на потом, боялась. Хотела всё побольше набраться теории. Все-таки моя профессиональная деятельность далека от искусства. Поэтому мой первый выход в больницу состоялся спустя 3 или 4 месяца обучения. Но и даже это послужило во благо. Мое хождение вокруг да около немного поменяло программу тренингов. Теперь новички буквально с первого занятия делают пробный выход с опытным партнером. Это позволяет сразу же погрузить человека в процесс и дает ему возможность быстрее понять суть больничной клоунады.

— Цель проекта больничной клоунады — помочь ребёнку более комфортно пережить опыт болезни и лечения в больнице, снизить уровень тревоги и стресса от изменения привычного образа жизни, быстрее выздороветь. Маленьким детям сложно понять, что врачи с иголками, катетерами и трубками желают им добра. Мы помогаем детям пройти через страх и боль, сопровождающие лечение. Доказано, что от настроения зависит выздоровление. Чем оно лучше, тем быстрее ребенок окажется дома.

Сделать так, чтобы у ребенка было хорошее приподнятое эмоциональное состояние, когда мы выходим из палаты. 

— Больничный клоун — не аниматор, перед ним не стоит цель развлечь кого-то. У нас намного больше свободы, потому что мы приходим общаться и поддерживать. Поэтому у нас нет и не может быть заготовленной программы действий. Мы импровизируем, устанавливая контакт с каждым. С одним нужно поиграть, с другим — молча порисовать, с третьим — пуляем мыльные пузыри.

Как только мы надеваем красный нос — мы становимся точно такими же детьми и начинается игра. Мастерство больничного клоуна заключается в умении менять атмосферу вокруг: томное ожидание в приемном покое на смех, скуку больничной палаты на соревнования по запуску воздушных шаров, серьезные врачи расцветают, а родители, обеспокоенные здоровьем своих детей, наконец, улыбаются. Процесс общения может строиться по-разному. Например, настраиваясь на волну испуганного грядущими процедурами ребенка, мы можем переживать, будто укол предстоит нам, а не малышу, прятаться за угол, укрываясь от плача, валяться на полу, чтобы привлечь внимание и, увидев в нас партнёра по игре, малыш может сменить страх на интерес.

Но важно не только поднять настроение, нужно еще суметь вовремя уйти — на подъеме, когда у ребенка больше всего положительных эмоций, чтобы он остался с ними.

— Сколько детей — столько и реакций. Мы стараемся найти контакт абсолютно со всеми. Но личный опыт показал, что лучше всего откликаются дети от 3 до 12 лет. С подростками уже сложнее, но и это возможно. Тут главное показать, что ты уважаешь их возраст, ведь они сами себя считают уже взрослыми, а так — они никогда не прочь пообщаться и пошутить.

Мы даже работаем с совсем маленькими детьми — грудничками — через их мам. Если маме, которая лежит со своим малышом не первый день в больнице, которая не спала уже несколько ночей и переживает, подарить положительные эмоции, просто поговорить с ней о чем-то, пошутить или посмеяться вместе, то она прямо на глазах расцветет — это так здорово! И эта радость потом передастся ее ребенку. Они так всё тонко чувствуют. В такие моменты явно понимаешь, что ты действительно приносишь пользу.

— Их число постоянно меняется. Сейчас около 7-10 человек. Из тех, кто ходит постоянно — 5. Но когда-то нас было 20. Мы планируем в ближайшее время снова открывать школу и объявлять набор. Вполне возможно, что она начнет работу в январе будущего года. Будем вновь пополнять свои ряды. Сейчас у нас самый горячий сезон — зима: все болеют, отделения полны. И нам остро нужны руки, ноги и носы.

— Девушка 27-33 лет. Каждый раз, как мы открываем школу больничных клоунов, наши ряды на какое-то время пополняются опять же девушками, но более молодыми. Парни к нам тоже присоединяются, но значительно реже. Причем обычно они у нас старше 30 лет. Мне кажется, что это связано с тем, что больничная клоунада не для всех. В ней остаются те люди, которые уже имеют устоявшиеся взгляды на мир.

— Все что требуется — это связаться со мной (+79674912797, https://vk.com/jenya_chocho ). После разговора с кандидатом я буду понимать, чем конкретно этот человек может нам помочь.

— Дело даже не в учебе. Клоун — это в первую очередь работа, идущая от себя, от своего состояния. Если мне сегодня грустно, я имею право быть грустным клоуном. И когда я буду заходить в палату, ребята изо всех сил будут стараться исправить мое состояние — веселить меня. Больничные клоуны никогда не делают что-то специально или искусственно. Все должно быть настоящим и живым.

Каждый человек, который к нам приходит и говорит, что хочет присоединиться к нашему движению, сначала проходит собеседование: мы общаемся, смотрим на него, пытаемся найти его сильные и слабые стороны, чтобы после их обыграть. Больничным клоуном может стать только тот человек, который в состоянии что-то дать от самого себя. Ведь мы не хотим допускать ситуаций, когда больничный клоун теряется или проникается жалостью. Этого делать ни в коем случае нельзя. Почему?

Потому что дети хотят понимания и того, чтобы рядом был кто-то, кто их понимает, кто не будет заставлять их есть кашу, просыпаться вовремя, им нужен человек, который просто придет и скажешь: «Я тебя понимаю. Давай поиграем и придумаем что-нибудь этакое: устроим конкурс рисунков или сходим в увлекательную экспедицию по игровой?»

Если волонтер понимает, что он не способен на такое, мы предлагаем ему помогать, но несколько иначе. Ничего страшного в этом нет. Многие люди, увы, не смогли стать именно больничными клоунами, но они нам очень сильно помогали и помогают до сих пор. Главное — желание. Если оно есть, мы найдем применение человеку и его талантам.

— В данный момент мы бываем в больнице раз в две недели. Весной выходили каждые выходные. Если получается чаще, то выходим чаще. Несколько раз было даже такое, что ребята нас узнавали и ждали, потому что в некоторых отделениях дети лежат достаточно долго. Приятно, что тебя помнят и ждут. 

— Хорошо. Мы четко соблюдаем все необходимые регламенты и больничный режим. Мы обо всем договариваемся заранее. Никакой самодеятельности. Мы приходим только тогда, когда нет процедур, приемов пищи или сончаса. Мы своими действиями не должны мешать процессу лечения и выздоровления. Перед каждым выходом мы обязательно проговариваем с медперсоналом все нюансы: в какую палату можно зайти, в какую — нельзя, где можно активно себя вести, а где — нет. Потому что есть ребята, которые не встают, а они могут забываться в игре и побежать с нами играть. Или кто-то после операции. Мы узнаем про состояние всех находящихся в отделении пациентов и от этого уже пляшем в прямом и переносном смысле.

— Сейчас мы работаем только в детском корпусе Медгородка на бульваре Здоровья. Если в какой-то день нас больше, чем обычно, заглядываем в соседнюю «книжку» — в детскую травматологию. В Центральном районе не бываем, но только из-за того, что у нас не хватает волонтеров. Пока наша численность позволяет нам регулярно посещать только детский корпус Медгородка. Я очень надеюсь, что скоро к нам присоединиться столько людей, что мы сможем захватить все больницы города и радовать всех юных пациентов Тольятти.

— Мы — это проект благотворительного фонда «Личное участие». Он в трёх городах развивает больничную клоунаду, закупает костюмы и реквизит, помогает с обучением и повышением квалификации, клоуны работают на добровольных началах. Так случилось, что я стала куратором в Тольятти этого направления от фонда, но я все также осталась и обычным больничным клоуном. Не так давно фонд выиграл грант Самарской области на больничную клоунаду. Наконец-то у нас появились финансы на развитие нашего проекта. Если кто-то хочет поддержать нашу деятельность, он может отправить SMS со словом HOC на короткий номер 3434, связаться со мной или посетить сайт фонда «Личное участие».

— Прежде всего, в людях. Хочется, чтобы мы посещали все детские больницы города и как можно чаще. Помимо этого, большая часть средств уходит на реквизит, сами понимаете, что в игре летит почти все. Еще у нас остро стоит вопрос стимулирования и мотивирования волонтеров. Причем речь веду не о зарплате — мы волонтеры и все делаем бесплатно. Было бы здорово поддержать наших клоунов обучением с профессиональным актёром или организовать для них встречу с психологом. Время от времени мы это делаем, но хотелось бы чаще.

— Это дело опыта и привычки. Лично для меня выходы в Тольятти стали обычным делом, в том смысле, что они мне не откликаются какими-то серьезными последствиями. Хотя поначалу это проходило следующим образом: в больнице я чувствовала себя хорошо, а уже дома — просто сидела и ни с кем не разговаривала. Могла лечь спать на полдня. Потому что отдавала все силы и мне нужно было восстановиться. Сейчас такого уже не происходит. Я могу спокойно продолжать свой день и после заниматься другими вещами. Но многое зависит от места: дома и стены лечат.

Не так давно мы были на обучении в Москве, где у нас были практические выходы в больницы. Был выход в отделение трансплантации костного мозга в центре детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачёва. Вот там мне было с непривычки достаточно тяжело. В отделении держишься молодцом, все хорошо, ты понимаешь, что это такие же дети, как и все остальные, а вот когда выходишь, накрывает с головой. В итоге мы с девочкой-партнером после выхода сидели около этой больницы и плакали на пару.

Эмоции у всех выходят по-разному. Как это откликнется, никто не знает. Кто-то может после идти спокойно домой, а кто-то — плакать. У каждого свой жизненный опыт. Но я скажу, что это непросто — быть больничным клоуном.

— Проводим занятия с психологом, стараемся делиться опытом друг с другом и давать выход эмоциям. Самое лучшее лекарство от выгорания — поддержка, а ее может оказать кто угодно. Те же самые друзья-клоуны, которые ходят с тобой бок о бок.

— Статистики нет, но мне кажется, что достаточно часто. И это, как я уже отмечала, связано с рядом особенностей — больничная клоунада не для всех. Человек может прийти на школу, сделать 1-2 выхода и понять, что это не его.

— Достаточно спокойно. Друзья, которые узнают о том, чем я занимаюсь после работы, понимают и поддерживают. Кто-то даже помогает. Не помню такого, чтобы кто-то ставил под сомнение необходимость этого.

— Думаю, что их много, потому что в каждом из нас дремлет волонтер. Просто он ждет своего времени. Ему нужно созреть. Обратите внимание, когда в городе у кого-то происходит беда, например, сгорит дом, люди стихийно объединяются и начинают помогать: расчищать завалы, передавать одежду, еду, поддерживать деньгами. Буквально, люди сами рвутся в бой и хотят помогать. Многие хотят помогать другим, но просто не знают, как это сделать.

Если же говорить про больничную клоунаду, то нас мало, потому что о нас мало кто знает. Мы стараемся о себе говорить, но не всегда на это хватает времени и сил. Когда же о нас кто-то пишет, даже в социальных сетях, вижу положительную обратную связь. Многие отзываются тепло.

— Увы, такой красивой истории у меня нет. Родители в больницах спрашивают о том, кто мы и откуда. Им интересно, кто им помогает. Бывает, они думают, что мы ошиблись палатой или пришли к кому-то по заказу в качестве аниматоров. Но мы на них не сердимся. Мы живем в точно таком же мире, как и они, а в нем бывает всякое. Но, думаю, если люди будут знать, что в Тольятти есть такое явление, как больничная клоунада, то и относиться они будут к ее волонтерам иначе.

— Что нужно сделать такого, чтобы больше людей становилось волонтерами и принимало участие в добровольческих акциях, жизни различных движений и фондов?

— Мне кажется, что у этого три составляющих. Первая — информационное сопровождение — о благотворительности и добровольчестве нужно чаще и больше рассказывать в СМИ. Вторая — поддержка ресурсами — не только деньги, но и они тоже. На одном энтузиазме далеко не уедешь. Третья — доверие — мы мало доверяем друг другу. Скорее наоборот, всюду ищем подвох.

И я бы лично начала именно с последнего. Если появляется доверие, если люди знают, что здесь делают настоящее дело искренние честные люди, то они не только к этому сами готовы присоединиться, но и готовы поделиться ресурсами — принести что-то свое, а также рассказать об этом своим друзьям и знакомым.

— Желаю им как можно реже болеть и как можно чаще улыбаться. Дорогие родители, если ваши дети оказались в больнице, помните, что медицинский персонал делает все возможное для того, чтобы ваши чада как можно скорее выздоровели. А мы с вами им в этом лучшие помощники. Но самое главное — поддерживайте и верьте в своих детей. Тогда вообще все получится. 
Беседовал Владимир Тарасов, специально для TLTgorod