Сегодняшнее заседание было вторым, но могло стать и последним. Молва упорно твердила о том, что Лекторович выйдет на свободу в связи с заключением мирового соглашения. И действительно, едва начались слушания, как судья Александр Кудашкин заявил о ходатайстве, которое подал подсудимый. Суть прошения сводилась к просьбе провести судебный процесс в особом режиме. В переводе с юридического на человеческий это значит, что он полностью признал свою вину и готов компенсировать потерпевшим моральные и физические страдания. Лекторовичу это позволило бы получить максимум 2/3 срока от максимально возможного по статье, которую вменяют вину подсудимому. Однако на этот особый режим по закону должны быть согласны потерпевшие. И если мать погибшей Татьяны Тихоновой Галина Романцева была не против, то муж Татьяны Дмитрий и брат Максим высказались против. Мотивов не объясняли. Все стало понятно в перерыве. Когда и адвокаты сказали, что сумма, предложенная Диме и Максиму, показалось им недостаточной. И Галина Романова рассказала, что ее зять и сын хотят каких-то космических денег. Да и несколько сцен, в которых фигурировали и потерпевшие, и адвокаты, давали понять – торги продолжатся. Взять хотя бы момент, когда защитник Лекторовича Илья Новиков сунул Дмитрию Тихонову бумагу со словами: «Бери, это расписка».

Следующее слушание состоится 28 февраля и нельзя исключать, что до этого времени противные (слово-то какое точное!) стороны договорятся. Сторгуются, стало быть. И как-то тошно от всей этой ситуации мне становится. Не зря, видимо, глядя на часы в зале заседаний, я обратил внимание, что они сильно спешат. «Неправильно время», - подумал я тогда. Оказалось, и вправду, время неправильное. Один убил женщину и сбежал с места ДТП. Другие превратили смерть родственницы в аукцион. Да и сама возможность «откупиться» от более сурового наказания кажется мне неправильной.

Мы уже покидали суд. Я стоят около Галины Романцевой. Она рассказывала, что не простила Лекторовича, но хочет думать теперь о живых, о внуке и незачем, мол, заставлять страдать родных виновного в их семейной трагедии. Они ведь ни в чем не виноваты. И только я хотел сказать женщине, что поддерживаю ее точку зрения, как в коридоре раздался крик: «Шлюха!» Это Максим Романцев кричал своей родной матери. Не смог ей простить, что сначала настояла на том, чтобы ее включили в число потерпевших, а потом еще и компенсацию, сволочь, получила.