«Они как начали бояться (в оригинале другое слово – прим. ред.) 26-го, так и продолжают до сих пор» – говорит один из обвиняемых, обращая внимание на полицейских, заблаговременно собравшихся возле здания суда. Видимо, служителям порядка дали разнарядку сверху охранять здание Ленинского суда. Вдруг, думают они, стихийный митинг случится, как это было у стен местного РОВД.

Мы (обвиняемые, журналисты, сочувствующие) протестовать, конечно, не собираемся. Хотя возмущения рождаются ещё на входе в суд. Охранники не пускают. «Никакой группы поддержки» – наказывает один из них. Судебные сторожа требуют от журналистов и сочувствующих, зачем-то, повестку. Однако пока мы спорим, им поступает звоночек, и по велению волшебной резиновой дубинки «группе поддержки» разрешается войти в суд.

Здесь конвоированных на митинге активистов уже ждут адвокаты Казарин и Лаврентьев. Они выдают 11 обвиняемым «пакет юниора» – ходатайства о вызове юристов в качестве защитников, выдачи дела для ознакомления и приглашении свидетелей. Статьи у всех, чьи дела сегодня поступили в суд, одинаковые: «участие в несанкционированном митинге и создании помех гражданам в доступе к жилым помещениям и объектам социальной инфраструктуры» (статья 20.2 КоАП РФ), а также «неповиновение сотрудникам полиции» (статья 19.3 КоАП РФ).

Пока вчерашние активисты разбираются с документами, в здании суда появляется три полицейских, которые составляли протоколы на задержанных. Сами они на митинге 26 марта не были. Об акции знают они со слов коллег и на основании видео, которое сняли последние. «Парня в черном плаще не хватает. Помнишь, как он на видео на наших набрасывался?» – говорит один полицейский другому. Тот, улыбаясь, кивает.

Через минут 10 в Ленинский суд приходит «черный плащ». Это Володя Авдонин. Пересказываю ему диалог полицейских. «Со стороны выглядит, будто, набрасывался. На самом деле я пытался вырвать Катю Герасимову из рук полицейских. Представляешь, четыре мужика женщину повязали. Вот я и пытался её освободить» – объясняет он мне. Я прекрасно помню, как задерживали Герасимову, как рвали ей паспорт, как отталкивали всех, кто пытался ей помочь.

«Плащ не случайно надел в тот день. Я понимаю, выглядит он стрёмно, но из настоящей кожи. И довольно толстый. Хорошо держит удар резиновой дубинкой. Защитит меня от рубящих ударов, например, ножом. По-настоящему спас он меня от электрошокера – полицейские пытались шокером оглушить меня, чтобы я не мешал им Катю «винтить» – признаётся мне Авдонин. Сегодня он в куртке. В здании суда ведь полицейские нападать не будут – шутит он.

Обстановка, и правда, спокойная. Первый суд – над Екатериной Герасимовой – завершается благополучно. По обеим статьям перенос дела на 6 апреля. Причина – вызов в суд свидетелей: тех, кто видел как задерживают, и тех, кто написал заявление, что митинговавшие «создавали помехи гражданам».

На суде выяснилось, что заявления в полицию писали люди, которые удивительным образом оказываются рядом с Герасимовой на каждой публичной акции, и каждый раз она создаёт им «помехи». Так, в списке заявителей значится член самарского НОД Андрей Тиньков. В прошлом марте по его заявлению Екатерину оштрафовали по статье 20.2 КоАП РФ, якобы, за участие в несанкционированном митинге. Герасимова решение обжаловала, все обвинения с неё сняли.

Через несколько часов тот же судья – Роман Булыгин – перенесёт рассмотрение дела Авдонина так же на 6 апреля. Причина идентичная. «Давай, ты будешь у меня свидетелем, а потом я у тебя» – по-дружески договариваются Екатерина и Володя. Однако не всем обвиняемым удаётся пройти судебное заседание сегодня на лайте.

Судья Мария Ретина отказывает Славе Завгороднему отложить дело. Говорит, разобраться с ним она должна сегодня. Она даёт всего полчаса 20-летнему парню на ознакомление с делом. Слава приехал специально на митинг из Чапаевска. Его «взяли» ещё до начала акции. Он смотрел, как спиленные ветки падают возле прибывающих в тот день в сквер людей. Парень неосторожно поинтересовался у полицейских: «А нельзя было в другое время пилить?». За это был задержан.

В отведённые для ознакомления дела полчаса Слава пишет ходатайство, что не может давать показания без защитника. Ему не повезло – юристы, вызвавшиеся помогать утром, были заняты на других процессах. Ведь их только двое на 11 обвиняемых.

Перед возвращением в зал судебных заседаний Слава обнимается с «группой поддержки». Он не боится. Просто хочет снять волнение. Это его первый процесс. Однако судья Ретина не даёт спасть напряжению. Она троллит парня за любую ошибку в названии юридического термина или поспешного действия. Ретина показушно удивляется неспособности Славы защищать себя самостоятельно. Судья удаляет из зала «слушателей», которые шёпотом подсказывают парню.

«Группа поддержки» переглядывается друг с другом. В их глазах читается: «Ну всё! Сейчас его закроют». В воздухе витает запах ладана, непонятно откуда здесь взявшийся. Что это: отпевание покойника или благословение героя? Или, может, кто-то из «слушателей» перед судом зашёл в церковь поставить свечку за здравие обвиняемых?

Ответ на эти вопросы становится не так важен после решения судьи – перенести рассмотрение дела на 31 марта. Слава выходит героем из зала суда. Он снова обнимает «группу поддержки». Когда я прошу его о фотографии, он поднимает два пальца – это V-образный знак победы. В его глазах уже нет волнения. И страха там давно нет. Совсем скоро отпадёт необходимость в адвокатах. Слава научился защищаться.

Освободившиеся активисты покидают Ленинский суд. План юристов Казарина и Лаврентьева сработал – конвейер самарской Фемиды переносит рассмотрение дел на 31 марта и 6 апреля. Назначено только два штрафа – в размере 10 и 15 тысяч рублей. Но, как признаются оштрафованные, решение районного суда они без труда обжалуют и платить не будут.

К семи вечера в суде остаётся только один обвиняемый – Женя Трубченко. Он здесь с 10 утра. Всё это время ждёт, когда вызовут на рассмотрение дела. Женя пришёл в суд с большой спортивной сумкой, набитой быстро приготовляемой едой, бутылками с водой и пачками печенья. На вершине съедобной горы в его сумке лежит Конституция РФ. «Запасов хватит дней на 9. В принципе, я готов к аресту» – рассуждает он в ожидании суда.

Наконец, нас приглашают в зал заседаний. На традиционном опросе, устанавливающем личность, Женя признаётся, что вот уже 2-3 недели не работает. Судья Марина Наточеева, глядя на сумку с едой, язвит: «А паёк собрали на последние сбережения?». Трубченко шутит: «Можно и так сказать».

Защищает его Екатерина Герасимова. Она спрашивает у составлявшего протокол полицейского, в чем Женя виноват. «Отказался прекратить участие в несанкционированном митинге, осуществлял выкрики, не покидал сквер» – рапортует служитель порядка. Он заявляет, что подтверждением его слов служит видео, приложенное к делу. Однако при просмотре трёхминутной видеозаписи оказывается, что Трубченко никто не просил покинуть сквер, и никакие выкрики Женя не осуществлял. В кадре он молча собирает агиткуб.

Полицейский оправдался, дескать, это лишь часть записи, а вот на полной версии фильма вина Трубченко точно засвидетельствована. Правда, запись, как указал правоохранитель, не доработана. «Не успели с флешки на диск перекинуть» – поясняет блюститель закона. Пока же вина не доказана, судья перенесла рассмотрение дела на 31 марта.

***

В восемь вечера, после десятичасового судебного турне, мы выходим на улицу. Никто не спешит домой. Всем хочется пройтись, подумать. До сих пор нет осознания того, что было 26 марта в сквере Пушкина. Есть лишь предчувствие перемен. Это не Майдан, а что-то новое. Пока не понятно, но точно можно сказать – мы ждали это время, и вот это время пришло.

Автор: Максим Федоров