Руководство ПАО «Тольяттиазот» продолжает пренебрегать вопросами промышленной безопасности и охраны труда ради вывода прибыли в офшоры. Повторное решение Комсомольского районного суда Тольятти от 16 января 2010 г. о приостановке деятельности склада сырьевой кислоты и щелочи по указанию генерального директора завода Дмитрия Межеедова не выполняется. Кислоты и щелочи продолжают поступать в производственный процесс в обход опломбированного приставами оборудования аварийно опасного оборудования.
Напомним, осенью 2019 г. центральный аппарат Ростехнадзора провел на ТоАЗе проверку, выявившую 360 грубейших нарушений в сфере безопасности, угрожающих жизни и здоровью не только рабочих предприятия, но и всех жителей региона.
Проверка из Москвы заставила оживиться и Средне-Поволжское управление Ростехнадзора, руководство которого дало понять, что больше не будет довольствоваться мизерными штрафами за содержание огромного опасного производственного объекта в критическом состоянии и начало принимать меры. На заседание суда прибыл заместитель руководителя СПУ Ростехнадзора Сергей Стифатов, который представлял позицию ведомства вместо Р.Абдрахмановой и А.Лукьяновой, занявших откровенно соглашательскую с руководством ТоАЗа позицию. Во время первого визита судебных приставов ФССП на завод 27 декабря 2019 года для опломбирования останавливаемого оборудования эти сотрудницы СПУ Ростехнадзора не оказали никакого содействия приставам, а Лукьянова и вовсе сообщила, что ей пора на праздничный банкет и покинула завод. С.Стифатов в ходе судебного заседания продемонстрировал объективную и принципиальную позицию, отстаивая необходимость приостановки работы опасного производственного объекта.
В итоге суд повторно принял решение о приостановке опасного производственного объекта I класса опасности – склада сырьевой кислоты и щелочи сроком на 60 дней.
Однако дальше начались странности. Глава СПУ Ростехнадзора Ирина Панфилова направила на завод в помощь приставам инспектора Сергея Сливкова. Участие инспектора необходимо, так как приставы не являются экспертами в технологии химического производства, а также не знакомы со схемами эксплуатации цехов, агрегатов и коммуникаций. Но чего предвидеть было невозможно, что эти вопросы оказались в новинку и для инспектора Сливкова, который, в отличие от приставов, по долгу службы был обязан в этом разбираться. Но ему оказались неизвестными технологические схемы эксплуатации агрегатов, цехов и коммуникаций завода. К тому же Сливков, как и его предшественники, почему-то решил прибыть на завод 17 января в вечернее время.
Незнакомым с устройством завода оказался и заместитель гендиректора по производству Евгений Шибанов, который подлежит дисквалификации с 28 января текущего года за систематические нарушения правил промышленной безопасности.
При этом руководство завода в лице Межеедова и Шибанова продолжали вводить судебных приставов в заблуждение относительно того, что остановка работы склада якобы повлечет прекращение работы очистных сооружений, а также приведет к необратимой заморозке агрегатов аммиака и карбамида. Эти небылицы рассчитаны на то, чтобы помешать исполнению решения суда и продолжить эксплуатацию аварийно опасного оборудования. В реальности работа очистных сооружений зависит от активности бактерий, питающихся отходами, а кислоты, щелочи и аммиак как раз подавляют жизнедеятельность этих бактерий. Ну и помимо этого, технологически склад кислоты и щелочи никак не взаимодействует с работой цеха очистных сооружений. Такая же ложь – уверения Межеедова о том, что остановка оборудования склада сырьевой кислоты якобы повлечет развал агрегатов аммиака и карбамида, в то время как остановка этих агрегатов – это перевод их в другой технологический режим, который поддерживает обогрев оборудования без выпуска продукции.
Все эти фантастические истории представители ТоАЗа сначала пытались рассказать суду, а затем – сотрудникам ФССП, пользуясь отсутствием у них специальных знаний о химическом производстве.
Как бы то ни было, лишенные всякого содействия приставы установили блокирующие пломбы на трубы, по которым передавались кислоты и щелочь, и уехали. Однако круговорот кислот и щелочи на заводе продолжился, так как в цехе межцеховых коммуникаций №16 имеются резервные обводные трубопроводы, называемые «байпасами». И все бы ничего, если бы эти байпасы не находились в еще более удручающем состоянии, чем заблокированные приставами основные трубы. Они во многих местах протекают, для поддержания работоспособности на них установлены хомуты (!), трубопроводы не соответствуют даже требованиям по материалу, из которого должны изготавливаться трубы для агрессивной среды, они не имеют фторопластовой защиты, без которой металл не может держать герметичность. Кроме того, байпасы, как и основные трубопроводы, не имеют никакой проектной документации и официально вообще не существуют, поэтому никогда и никем не проверялись.
Таким образом, несмотря на судебное решение, агрегаты продолжают работать, обессоленная вода (для производства которой и используется щелочи и кислоты) продолжает вырабатываться в цехе № 12. Вдобавок в аварийном состоянии еще с 90-х годов находится отделение приема кислоты и щелочи – корпуса 146 и 147 цеха № 16 – в них нарушена и местами даже отсутствует кровля, что делает невозможным установку датчиков присутствия паров кислот и щелочей в воздушной среде.
Противодействуя исполнению решения суда, Дмитрий Межеедов заявляет, что необходимо минимум 2 месяца на разработку проекта по монтажу датчиков паров кислоты и щелочи, размещение заказа на их изготовление, их закупку, далее сам монтаж. И здесь возникает вопрос к генеральному директору, который занял свой пост уже более семи месяцев назад: почему он первым делом не озаботился вопросами безопасности на заводе, где регулярно происходят аварии, были смертельные случаи, а трубопроводы и агрегаты находятся в критическом состоянии? Если на закупку и монтаж датчиков паров нужно было два месяца, проблема могла быть решена еще пять месяцев назад. Но теперь, когда контрольно-надзорные органы и суд вынуждены реагировать на ужасающую ситуацию с безопасностью на опасном производственном объекте, Межеедов пытается помешать остановке опасного производства.
За прошедшие семь месяцев мы уже не раз имели возможность убедиться, что главные проблемы, волнующие Межеедова – обеспечение бесперебойного пополнения офшорных счетов Махлаев и их сообщников, а также распил заводских бюджетов на закупках оборудования, оформленные на подставные фирмы ремонты, на деле выполненные силами заводчан и тому подобные аферы. И вот от осознания этого становится особенно жутко. Недаром ни Межеедов, ни его заместители не аттестованы по конкретным разделам правил промбезопасности. Потому что развитие и модернизация завода на самом деле не входит в их планы, и они видят своей задачей лишь урвать с ТоАЗа последнее, а там уж – хоть трава не расти.
Ну а прямо сейчас на заводе – очередной аврал. С помощью привлеченных организаций руководство завода хочет спешно залатать все дыры, устранить замечания, изложенные в предписаниях СПУ Ростехнадзора.
Очевидно, инспекторам Ростехнадзора необходимо вплотную заняться состоянием трубопроводов аммиака, природного газа, пара, кислот и щелочей в цехе МЦК №16. Обстоятельно и тщательно, не торопясь на праздничные банкеты, оценить ход выполнения строительно-монтажных и ремонтных работ в цехе на складе кислот и щелочей и в МЦК № 16, поинтересоваться наличием аттестаций, подрядчиков, проверить соответствие актов выполненных работ фактическому состоянию исполнения по датам, объемам и качеству, проверить наличие проектов трубопроводов МЦК, экспертиз промышленной безопасности проектов, соответствие выполненных работ требованиям проектов и так далее.
А в самую первую очередь специалистам Ростехнадзора необходимо приехать на завод и срочно опечатать аварийные обводные трубопроводы (байпасы), продолжение работы которых каждый день грозит масштабной техногенной катастрофой.
Формальный подход в этой ситуации доказал свою неэффективность – решения суда по-прежнему на ТоАЗе не выполняются. В этой ситуации необходимы твердая, принципиальная позиция Ростехнадзора и энергичные меры и по предотвращению аварии на огромном химическом предприятии.