Кто-то скажет: парень напутал. При чем тут «копейка»? Если что-то и сбережет АВТОВАЗ, то, скорее, иные модели, выручившие завод в непростые для него времена – а таких было немало с начала девяностых. Но я готов настаивать на заголовке. Поскольку налицо факт, который трудно опровергнуть. И звучит он проще простого: если автомобиль сделал Америку – Россию сделали «Жигули». Сделала та самая «копейка». И кому, как ней ей, сам Бог велел и впредь оставаться вазовским талисманом? Может быть, как раз поэтому так важен спор, вызвавший в свое время немало страстей в среде патриотичных вазовцев. И разрешившийся наконец очень даже трогательно: ветераны завода отыскали, признали и приняли своего первенца. 

Это история стоит того, чтобы ее вспомнить.

Казалось бы, сделала Россию – уйди, подобно пресловутому шекспировскому негру. Но не ушла былинная «копейка», по международным стандартам давно уже причисленная к автомобильному антиквариату. И сегодня порой кое-где кряхтит, но честно пашет свою пахоту.

Наверное, из писем, которые на свой призыв отозваться владельцев первых ВАЗ-2101 получил за каких-то несколько месяцев обозреватель «Комсомолки» Юрий Гейко, можно было бы составить доброе собрание сочинений. Около 10 тысяч писем от граждан, купивших вазовские машины в далеком 1970-м – сила. Даже из трех наиболее убедительных, отобранных в итоге инициатором сей акции, видно, как высоко ценил (и надо сказать, по сей день ценит) наш народ свой персональный народный автомобиль.

Вспомнить хотя бы письмо самарца Юрия Николаева, обладателя «копейки» с номером двигателя 30 и кузова – 91. «Достался он мне в наследство от моего тестя, – писал Юрий Иванович. – Мечтал он купить "Победу", стоял в очереди, а когда пришло приглашение за покупкой, ему предложили совершенно другую машину. Две недели он раздумывал, две недели его убеждали товарищи по работе не покупать "иностранку", дескать, рассыпется она на наших дорогах. И все же решился, и до конца своих дней не сожалел о покупке. Не знаю, будет ли наша "копеечка" самым старым "жигулёнком"-долгожителем, независимо от этого хочу выразить благодарность коллективу ВАЗа за нашу ласточку, которая ни разу не подвела...»

Словом, не письмо – целая поэма. А вот послания двух других финалистов «комсомольского призыва» были куда лаконичнее. Владелец древней «копейки» Спартак Иванович Лысенко из Магнитогорска, не тратя лишних слов, просто привел номера двигателя и кузова – соответственно 041 и 099. Так же поступила и жительница Самары пенсионерка Елена Васильевна Зимихина. «У меня от мужа (он умер 5 лет назад) остался автомобиль, на котором ездит муж моей племянницы... Двигатель № 034, кузов № 038», – деловито сообщила она в письме. Даже не смея помыслить, что судьба – а это любой новый вазовский автомобиль на выбор взамен ее долгожителя (именно таковы условия конкурса, оговоренные Гейко с тогдашним президентом АвтоВАЗа Алексеем Николаевым) – улыбнется именно ей.

– говаривал, помнится, один из пушкинских персонажей, сокрушаясь в придорожном трактире о бренности бытия. Так-то оно так, но для несметного легиона владельцев вазовских первенцев, еще бороздящих просторы нашей необъезженной родины, вторая часть этого классического пассажа, тогда, в 2000-м, звучала как песня. И тем паче для Зимихиных, нежданно получивших такой подарок судьбы...

А представьте, как обрадовались ветераны Волжского автозавода Юрий Целиков и Игорь Быстрицкий, когда по просьбе Гейко (прихватив с собой экспертов и самарского собкора «Комсомолки») помчались на Красную Глинку, чтобы немедленно убедиться в подлинности реликвии. Юрий Кузьмич и сегодня под впечатлением от увиденного. «Приехали, пошли в гараж, откопали его от снега, – вспоминает он. – Автомобиль и без того опережает все прочие по сумме номеров двигателя и кузова, а тут такое! Открыли капот, я пальцем протер заросшую грязью табличку с номером для запчастей, о котором даже на заводе мало кто знает и который и является на самом деле порядковым номером выпущенных автомобилей, – а там 0000001. У меня волосы дыбом встали!» (Так восхищаются, пожалуй, только ученые, ухитрившиеся получить здоровое потомство от извлеченного из вечной мерзлоты мамонта).

Но больше всего потрясла сохранность машины, на которой оказалось все свое, родное-первородное, чуть ли не до последнего винтика. Кое-где обнаружилась даже оригинальная фиатовская маркировка и прочие милые сердцу ветеранов ВАЗа «родинки», которые неопровержимо свидетельствовали: тот самый. Причем за долгую жизнь автомобиль не потерял не только первозданный товарный вид, но и былую стать и прыть, в чем вазовские гонцы убедились сами. Его не коснулась ни ржавчина, ни прочие опасности, подстерегающие активных участников дорожного движения. Которым он, правда, и не злоупотреблял, скромно накрутив на спидометр за все годы эксплуатации всего лишь 89706 километров.

Эта-то подозрительная склонность к гиподинамии, к слову, и стала для некоторых дотошных скептиков одним из поводов усомниться в неподдельности красноглинской «копейки». И заявить об этом принародно, в присутствии родственников Зимихина – по воспоминаниям некоторых уважаемых заводчан, человека кристально честного и порядочного, мало того, представителя известной профессии: работавшего в момент покупки в первом отделе одного из самарских оборонных КБ. А поскольку сам владелец уже не мог защитить себя и своего «железного коня», последнее слово оставили за экспертизой. Хотя большинству самых крупных экспертов, которых опросил Юрий Целиков, все было ясно и так: вот истинная героиня череды празднеств, объявленных ВАЗом по поводу предстоящего юбилея «копейки». Хоть и рушит весь прописанный и утвержденный сценарий торжеств...

Обидно, конечно, что на состоявшийся незадолго до этого открытия триумфальный парад первенцев в рамках праздника «Автомобиль столетия» копейку Зимихиных не пригласили. Но справедливость, как известно, требует реванша! И он случился.

Когда 22 февраля 2000-го находку года (да что там говорить – века!) перегоняли из заснеженного зимихинского гаража под кров тольяттинского спецавтоцентра, иные ГИБДДшники, как рассказывают очевидцы, отдавали ей честь. Да и чудно им было, молодым: еще школьниками их возили в вазовский музей и показывали «самую первую "копейку"» – а тут вдруг новый захватывающий поворот.

На самом деле, по словам директора заводского музея Татьяны Ралка, они никогда и не скрывали, что их экспонат – не самая первая, а первая проданная машина. По документам, продана она была в самый первый день организации торговли: 18 августа 1970 года (в то время как Зимихин купил свою лишь 7 сентября). А в 1989 году завод обменял ее у первого покупателя Владимира Михайловича Пенкина на новенькую «девятку», о чем тогда много писали.

На взгляд музейщиков, не было ничего предосудительного в том, что их экспонат сошел с вазовского конвейера не первым, а 496-м (об этом свидетельствует табличка с номером для запчастей), а номер двигателя на ней перевалил за тысячу. Да и вообще о том, что на товарных автомобилях ставятся «прогрессивные» номера, которые служат для экспертов основным критерием истины в подобных спорах, в музее узнали только, когда разгорелся весь сыр-бор. Гейко, на их взгляд, тоже хорош: не совсем четко определил в своей статье, какой же автомобиль считается долгожителем, а значит, кто из владельцев более достоин новой вазовской машины взамен своей тридцатилетней ласточки.

«Наверное, прогрессивный номер – это действительно основной критерий, – пошла было на компромисс директор музея, включенная в состав экспертной комиссии. – Но для меня, например, непонятно: что такое долгожитель? Судя по пробегу, автомобиль с Красной Глинки просто стоял – можно ли его назвать долгожителем?.. Если мы говорим об истории, об истине, мы должны быть абсолютно объективны, независимы и найти такой параметр, который будет для всех приемлемым. Вот чем мы и занимаемся. И конфликта никакого нет», – объяснила она причину затянувшегося спора.

В конечном итоге высокая комиссия в составе директора АВТОВАЗа по техобслуживанию Николая Гинца, главного конструктора завода Петра Прусова, директора управления доводки автомобилей Генерального департамента развития Анатолия Акоева, руководителя пресс-службы предприятия Владимира Исакова (участвовавшего, кстати, в изготовлении первых деталей для «копеечных» двигателей на самом ФИАТе), еще нескольких маститых спецов и привлеченных сотрудников и экспертов ГИБДД поставила, наконец, точку в затянувшемся споре. И даже предложила поощрить за верность ВАЗу и владельца второго автомобиля – с порядковым номером 0000025, который чуть было не выпал из поля зрения Юрия Гейко и предстал перед экспертами лишь в самый последний момент.

А владельцы самой первой «копейки», в первозданном виде сохранившие для завода его же историю, как и было обещано, получили взамен «одиннадцатую»...

Единственное, помнится, что тревожило в тот момент работников заводского музея – где найти место для новой «единицы хранения»? Ставить ее рядом с первой проданной и стотысячной? И тем самым превратить музей в парк «копеек»?..

Хранитель вазовских древностей была убеждена, что первый собранный автомобиль «было бы разумнее поставить где-нибудь в начале сборочного конвейера» – пусть бережет!