Корпус «земской» больницы, где жили врачи
Ну а дальше сын помнит все. Помнит, как родители вышли с операции, и отца прямо в белом халате посадили в черную машину. За арестом последовал приказ об увольнении из армии и о снятии с работы. Левицкого исключили из партии. На далеком, чужом Дальнем Востоке, без средств к существованию, семье оставаться было бессмысленно. Единственным местом, где их ждали, оставалась Самара, и мать приняла решение перебраться туда. Чтобы не быть уличенными в явном сочувствии и материальной поддержке «семьи врага народа», коллеги отца тихо купили все, что «обременяло» Левицких, до последней табуретки – так, чтобы хватило денег и на дорогу, и на обустройство...
Четыре месяца от отца не была ни слуху, ни духу. Но на ноябрьские, когда по раннему снегу дети обновляли купленные мамой санки, в воротах дома на Чапаевской, 112 появился высокий, до безобразия худой мужчина в кавалерийской шинели по щиколотку, без петлиц и портупеи. «Вас оклеветал враг народа», – на прощание «извинились за доставленные неудобства» чекисты. Левицкий попал прямо к праздничному столу.
Зато новый 1939-й они встречали все вместе. Уже в Ставрополе, в здании бывшей земской больницы, где отец получил работу и комнату. Это была первая ёлка, которую Леонид Романович помнит в своей жизни.
САМАРА встретила Левицкого достойно: он был вхож везде. Пока мыкался по просторам страны советов, его друзья и однокашники по университету заняли многие ключевые посты в местном здравоохранении. У Романа Макаровича был выбор: остаться работать в одной из самарских клиник, перебраться в Ульяновск или возглавить ставропольскую больницу. Взвесив все за и против, выбрал последнее. «Сашенька, – сказал жене, вернувшись из поездки, – собирайся в Ставрополь». И уехали: подальше от начальства, которое не сможет лишний раз достать – все-таки около полутора суток на санях зимой и день на пароходе летом. «Так уж, видно, его напугали», – чуть слышно говорит Леонид Романович.
«Больница, в которой начали работать супруги Левицкие, – пишет он в своем очерке об отце, – хотя порядком и обветшала с того времени, когда в начале века была построена на земские деньги, представляла из себя хорошо продуманный автономный лечебный комплекс. В его состав входила поликлиника (амбулатория); главный корпус в составе хирургического и терапевтического отделений с операционным блоком; инфекционный и родильный корпуса; отдельное здание для развертывания коек при эпидемиях; морг, кухня, большой ледник для хранения продуктов питания, жилой дом главного врача. Основной персонал жил при больнице в цокольных этажах лечебных корпусов. Больница имела свои электрическую и водонасосную станции, конный двор, прачечную, столярную мастерскую, имелась телефонная связь с городом».
Пожалуй, телефон – единственное, что привязывало больницу к «допотопному» Ставрополю. Во всем остальном это был независимый кусочек жизни. Здоровый, автономный организм, целенаправленно работающий на оздоровление окрестного населения. В этом был очевидный смысл – и по тем, да и по нынешним временам (когда неясно, например, что выкинут вдруг те же энергетики).
Как проектировщика, Леонида Романовича по сей день восхищает, как тщательно, до последней мелочи, было продумано все. Но Левицкий пришел, чтобы вдохнуть в этот организм еще больше жизни. Он вспоминает, с каким рвением отец взялся за ремонт, отладку снабжения больницы – за все, «от чего зависела жизнь сложного хозяйства». И оперировал, оперировал. И днем, и ночью, работая на износ. Это позже, уже после войны, на подмогу ему пришли другие хирурги, в том числе начинающий Владимир Бенкин. А тогда он был единственным на всю округу.
«К началу 1941 года появились первые ощутимые результаты усилий главного врача: вместо 6 коек для рожениц был развернут хоть и небольшой, но самостоятельный роддом на 15 коек; возобновил свою работу физиотерапевтический кабинет; переоснащена лаборатория, что позволило быстро и качественно диагностировать заболевания; укомплектован необходимыми материалами и стабильно заработал рентгеновский кабинет; введены новые по тем временам методы лечения пневмонии, язвенных болезней, столбняка... После долгого перерыва вновь заработал зубопротезный кабинет. С 1941 года больница, стараниями главного врача, получила статус межрайонной... Ожидалось открытие станции переливания крови и детского отделения..."
Леонид Романович вспоминает отца в то время:
- Человек был энергичный, резкий, иногда несдержанный. Но он знал, за что воевал, поэтому всегда шел с открытым забралом. Вечно не хватало, отец прессу привлекал, на райком партии выходил, скандалил в райисполкоме. И, как правило, добивался того, что хотел. Да и жизнь тогда была другая, конечно: как бы худо-бедно ни жилось, но снабжение больных местные власти старались обеспечить...
А дальше... Дальше – война. Левицкий успел поучаствовать и в финской кампании – штопал бесчисленную вереницу обмороженных и израненных на кровопролитной линии Маннергейма. А в феврале 1941-го его направили институт имени Склифосовского: осваивать новейшие методы полостных операций, оперирование травм внутренних органов. Известие о нападении гитлеровцев встретил, выйдя из залов Третьяковки. И снова мобилизация: Левицкий – полевой хирург в отступающих войсках. В октябре под Харьковом Романа Макаровича тяжело ранили – перелом позвоночника. Демобилизованный после лечения в госпитале, в корсете вернулся в Ставрополь. Уже через месяц больница снова была на нем. Больница военного времени...
«БОЛЬНИЦА – от слова "боль", вы знаете. Это приют тех, кому не повезло». Леонид Романович сказал эти слова по другому поводу. Но я бы добавил: военная и послевоенная «земская» стала спасительным приютом не только для больных физически – но и для людей абсолютно здоровых по духу. Таких, как сам Левицкий. Или заведующий терапевтическим отделением и врач-рентгенолог Константин Седов*, с которым они дружили. Седов – тоже «опальный», тоже приехал в Ставрополь подальше от глаз. После войны он служил на
радиовещательном центре под Самарой, отстроенном для связи с миром эвакуированного из Москвы сталинского правительства, – и пришел к выводу, что мощные частоты пагубны для здоровья обслуживающего персонала: люди нуждаются в особых условиях. Ему повезло больше – обошлось без ареста...
Они дружили семьями. Когда выдавалась минутка, Левицкий с удовольствием играл с Седовым в карты – он был «жестокий преферансист». Или в шахматы. Жизнелюб, увлекающийся человек (сын вспоминает о его увлечениях астрономией, пчелами, хранит коллекцию собранных отцом грампластинок и библиотеку), человек незаурядный, щедрой души, обладавший колоссальной центростремительной энергией, – Левицкий притягивал людей, хотя и не пускал никого в душу. Но им было интересно общаться. Они были одной крови и делали одно дело. Оба были яркими личностями. Уже после того, как перебрался в Иркутск, профессор Седов редко, но приезжал в Тольятти, здесь он всегда был желанным гостем.
Жаль, что я не могу перечислить всех, кто помогал Роману Макаровичу на разных этапах становления нашей городской медицины: многие из них, как и он сам, уже умерли. Жаль, что не могу назвать всех его учеников. Многие из них, как и сам Левицкий, достойны статьи, а то и книги. Или хотя бы небольшой экспозиции в музее, который создала в «гройсмановской» больнице известная в городе врач, бывшая заведующая Горздравотделом Любовь Слесаренко**.
Приехав в Ставрополь летом 1950-го, она, выпускница института в Архангельске, пришла в ужас: от страшной жары и непроходимых песков, от разительного контраста с подтянутым портовым городом. Оазисом стала для нее больница. И сам Левицкий – «очень красивый, в какой-то мере загадочный мужчина», человек очень сложный, с непредсказуемым характером, но редкий хозяин и организатор здравоохранения. И хирург от Бога: оперироваться к нему приезжали даже из Куйбышева.
- Что меня удивило – там были организованы абсолютно все службы: прекрасный рентген-кабинет, клиническая лаборатория, зубной кабинет и зубопротезная лаборатория, туберкулезный, кожвенпункт, женская консультация, аптека. Все службы умещались в этой маленькой больничке, единственной на город. А еще меня поразило, насколько был подобран персонал – в этой больнице учиться можно было у всех, от главврача до санитарки... Это потом уже потихонечку от нас стали отмежевываться: построили противотуберкулезный и кожвендиспансер, родильный дом и все остальное. Но именно наша больница была родоначальницей всего здравоохранения города Тольятти. И база эта была заложена Левицким... Конечно, здесь не один он, много сделал Седов, другие врачи, но Левицкий – это основа основ. Знаете, он как-то умел видеть завтра...
Любовь Ивановна никогда не расспрашивала Левицкого о прошлом – побаивалась: «я тогда была ноль без палочки». Она не раз убеждалась, насколько высок и непререкаем был авторитет Романа Макаровича. И не только среди коллег, учеников и пациентов, но и среди тех, кто властвовал. Его, не состоящего в рядах партии тогдашней власти, радушно встречали в кабинетах, куда не смела ступить нога беспартийного.
Ему не отказывали – не за себя ходил. За себя – никогда. Слесаренко вспоминает, как незадолго до смерти он, уже тяжело больной, узнав о присвоении ему звания заслуженного врача (она, тогда уже завгорздравотделом, сама хлопотала об этом) – беззлобно усмехнулся: «Дали белке орехи, когда у нее уже зубы выпали»...
Говорят, Левицкий сам не захотел вернуть партбилет. И объяснил это просто: «Зачем мне партия? Власть мне не нужна, а ремесло у меня есть»... Кристально чистое ремесло.
Примечания:
* СЕДОВ Константин Рафаилович (26 мая 1918 – 19 июля 1999)
Доктор медицинских наук (1967), профессор, действительный член Российской Академии медицинских наук, лауреат Государственной премии СССР (1982).
Родился в селе Иваново Рыбинского района Ярославской области. В 1941 году с отличием закончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова. Участник Великой Отечественной войны. Закончил войну в Берлине в должности начальника госпиталя.
С 1946 года – заведующий терапевтическим отделением межрайонной больницы г. Ставрополя Куйбышевской области.
В 1958-1986 годах – заведующий кафедрой госпитальной терапии Иркутского государственного медицинского института. Один из создателей Иркутской терапевтической школы. Член редколлегии Большой Медицинской Энциклопедии и журнала «Советская медицина". Один из организаторов Сибирского филиала АМН СССР (ныне Сибирского отделения РАМН), долгие годы был заместителем председателя СО АМН СССР. Член Президиума ВСНЦ СО РАМН.
С 1986 года – директор НИИ медицинских проблем Севера СО РАМН. Разработчик и координатор единой государственной программы «Медико-биологические проблемы Севера и здоровье населения Сибири». В последние годы жизни – советник при дирекции НИИ медицинских проблем Севера СО РАМН.
Награжден орденами Ленина, Красной Звезды, Отечественной войны, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, медалями.
** Слесаренко Любовь Ивановна
Родилась 7 августа 1923 года в с. Деньково Новопетровского района Московской области. В 1946 году окончила Архангельский государственный медицинский институт. В Ставрополе с 1950 года. Работала в Ставропольской больнице, с 1953 года – главным врачом первой городской поликлиники. С 1956-го – заведующий горздравотделом, в 1958–1978 гг. – главный врач городской больницы № 1 им. Е.А. Осипова. Организатор здравоохранения высшей категории, отличник здравоохранения. Ветеран Куйбышевгидростроя. Награждена орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», почётным знаком «За заслуги перед городом Тольятти».
© Мельник Сергей Георгиевич
Фотографии из архива семьи Левицких и личного архива автора
5 октября 2012 г.