У Сергея Минина в 2012 году вышли сборник рассказов «Трехкомнатный броненосец» и роман «Симулянты». В романе, в частности, описываются быт и нравы современных исправительно-трудовых учреждений.

Напомню, что автор в свое время окончил московский Литературный институт им. А. М. Горького – там он посещал творческий семинар писателя Анатолия Приставкина. Когда я несколько позже обучался в Литературном институте – Приставкин возглавлял комиссию по помилованию при Президенте РФ, и в свой семинар набирал уже исключительно студентов с лагерным и тюремным прошлым. Но когда Сергей Минин обучался в институте – то был всего лишь вчерашним школьником. Его однокурсник, Виталий Волобуев, спустя много лет написал в своем ЖЖ:

Действительно, 1990-е годы для некоторых россиян «не прошли даром». Но Сергей Минин даже из этой ситуации сумел извлечь хоть какую-то, но пользу. Мало того, что им в заключении были написаны ряд произведений, так он еще, будучи лишенным свободы, сумел сделать первый в России сайт, созданный зэком. Газета «Московский комсомолец» от 30 марта 2007 года так писала об этом:

Вот, кстати, ссылка на сайт, о котором идет речь: Sergeyminin.Ru. Единственная проблема: страница может открываться не со всех ресурсов.

Накануне широкого ознакомления читателей с творчеством Сергея Минина, мы встретились с «авторитетным писателем» и побеседовали с ним на творческие и не только темы.

- С детства, с написания стихов. Потом были литобъединения – ходил к Корниловой и Смолиной, в ДК «50 лет ВЛКСМ» (сейчас в этом здании расположен театр «Колесо», - Авт.). Оттуда все и пошло. Затем в 1985 году я поступил в московский Литературный институт им. А.М. Горького, на семинар Анатолия Приставкина. Я поступал к нему на заочное, но, поскольку я и трое моих однокурсников были самыми молодыми, нам предложили перевестись на дневное отделение. Перевели на семинар к Синельникову. Я ходил на семинары и к Приставкину, и к Синельникову.

- В то время попробивать для своего творчества не удалось. Но я близко общался с Андреем Битовым, с Бэлой Ахмадулиной. Соответственно – с Анатолием Приставкиным, с Петром Кожевниковым (он был одним из авторов аксеновского «Метрополя»). Со многими общался. У нас же студенческие встречи были в Литературном институте – и с Булатом Окуджавой, и с Венечкой Ерофеевым. В принципе, круг общения был большой, но напечататься тогда при коммунистах не удавалось. Не очень они принимали мое творчество. Хотя рассказ «Вещий сон», который недавно опубликован в тольяттинском литературном журнале «Город» - там было что-то радужное, не такое мрачное, что больше нравилось сотрудникам редакций.

- Да кто из нас может это объяснить? Просто идет какой-то внутренний позыв.

- Да, в «Литературной газете» меня фотографировали для публикации, отбирали какой-то материал, но потом отвергли – им рассказ показался мрачноватым, не стали его публиковать. При коммунистах были приняты более позитивные, торжественные вещи.

- Нет, не было никакого повального перехода из одной категории в другую. Это было просто общение. Потому что те люди, с которыми я вырос – они все заняли эту нишу, потому что по-другому выжить было невозможно. Государство отказалось ото всех, поэтому кто в бизнес подался, кто в криминал, кто еще куда-то. Как у Бабеля в рассказах – у него ведь тоже там бандитское окружение, одни урки практически были. То же самое – и у нас произошло в 1990-е. Или, как Есенин писал – то, что он «…с бандитами жарил спирт». То есть, я общался с теми, с кем вырос в одних дворах – за это и пострадал. Я так считаю.

- Роман я писал два года. Вначале я написал там цикл рассказов. Потом захотелось что-то общее. Потому что писать в нашей стране какие-то жалобы, кассационные или надзорные – это бесполезно. Их практически никто не читает, никто не рассматривает. И я решил в такой литературной форме, путем написания романа, показать тот материал – как у нас происходит обратная связь с правосудием. Роман я писал в двух лагерях. Когда я находился в местах лишения свободы – открыл свой сайт в интернете. Об этом в 2007 году писала газета «Московский комсомолец». Я был первый зэк, который открыл сайт в интернете. Разместил там свою фотографию, и начал размещать свои рассказы и главы из романа. Администрации лагеря это, конечно, очень не понравилось, потому что об этом написали газеты. Меня начали сажать в изоляторы. Тем не менее, я продолжал писать, когда выходил из изолятора, и публиковать в интернете. И меня из одной колонии отправили в другую, потом – в третью. То есть, роман писался фактически между колониями – 10-й, 26-й и 13-й, откуда я освободился. Материалы я переправлял на волю: вначале пытался это сделать через комнату свиданий, еще что-то, а потом понял, что у нас везде одна и та же рутина, безалаберщина в работе той же администрации. Просто – начал писать письма. На первой странице писал: «Здравствуй, мама! Как дела?» А на остальных страницах – уже главы из романа. Чисто по-ленински. Так они и выходили.

- Связался с волей. У меня нашлись друзья, которые зарегистрировали сайт и начали на нем размещать мои произведения. Был такой Юра Морозов – он этим и занимался. Все элементарно. С зоны, конечно, невозможно открыть сайт. Хотя сейчас у некоторых это уже получается.

- Конечно, все изымали. До сих пор у начальника колонии, из которой я освобождался, находятся главы моего романа. Он мне сказал: «Отдам, когда освободишься». Так и не отдал. Были постоянные шмоны, постоянно все переворачивалось, изымалось, приходилось все прятать. А условия, в которых все это писалось… Ну, как у нас зэки и сидят – в бараках, которые рассчитаны человек на 50, находится 200 человек. Клопы, антисанитария, ужасные условия. Гнилые рамы. Некоторые бараки постоянно прокурены. Так я и писал. Время позволяло. Сервантес же писал «Дон Кихота», когда его посадили в очередной раз – сначала когда попал в плен, а потом когда его уже в Испании посадили за неуплату налогов. Время позволяет – надо его реализовывать. Желательно – с пользой, чтобы не просто так оно проходило.

- Я пока пропущу этот вопрос. Пусть это будет элементом неожиданности. Как и роман, и публикация рассказов.

- Как говорил Солженицын: мужчина становится зрелым годам к 35-и, предварительно лет 5 просидев в тюрьме. Мужчина, конечно, должен пройти огонь, воду и медные трубы – для того, чтобы он что-то мог сказать людям. То есть – он должен иметь свой жизненный опыт.

- Конечно. Он должен знать, о чем писать. Он должен прежде всего жить. Не онанировать, чтобы за него кто-то жил, а он бы все это просто конспектировал. Именно – жить своей жизнью, со своим народом, полной жизнью.

- Конечно, имеет право, почему нет? Подобный опыт не обязателен, но желателен. Рассказы – это одно, а испытывать это на своей шкуре – это другое.